***
Когда Отец швырнул тебя на камни,
Еще не наделенного дыханьем,
Он проверял на прочность наши ткани,
Он проверял готовность для закланья.
И, детских лет в раю почти не помня,
Ты дни свои заботами заполнил:
Учился зажигать костры от молний
И украшать рисунками жилье.
Твой скот стократно Пастырь преумножил,
Чтоб выбирал ты меж земным и божьим.
И проступали крылья из-под кожи,
Готовя пробуждение твое.
Когда в пустыню гнал тебя Владыка,
Ломалась твердь от горестного крика.
Но мы – бойцы, от мала до велика,
Мы приняли смертельные дары,
Где самая далекая из станций –
Лишь первый шаг невиданного танца;
Где воля – просто способ разобраться
В соотношеньях долга и игры.
Среди светил ты проложил дороги –
И постепенно постигал в тревоге,
Что ты не бог, а лишь один из многих;
Как свет не вечен, не надежен кров;
Как искушает снова стать бесплотным,
Как иссушает, делает бесплодным
Мышленье в категориях миров.
Безбедная бесцельная нирвана
Не заслонила проклятые страны.
Прощенный грех, заслуженная манна –
Как примешь их, не опуская глаз?
Дары ушли – песчинками меж пальцев,
Соблазнами для юношей и старцев.
А мы смогли суровыми остаться,
Когда Любовь испытывала нас.
***
Белый снежок – на черную землю,
Белые кости – в черную землю,
Белый мрамор – сквозь черную землю,
Чтобы земля породила зелень.
Белые лилии – в черных озерах,
Белые рыбы – в черных озерах,
Белые звезды – в черных озерах,
Ибо земля породила зерна.
Белые храмы – в черное небо,
Белые руки – в черное небо,
Белые крылья – в черное небо,
Чтобы хватало воды и хлеба.
Белеет парус, чернеет море –
Бежим от глада в объятья мора.
Добыв сокровища из гробницы,
Печать греха унесли на лицах.
Но в Судный день, в неизвестном году,
Ослепив глаза и смутив умы,
Нас белые ангелы уведут
С пира во время чумы.
Эх, яблочко!
Давно проедены червяком
Апорт с ранетом.
Ты мог быть первым учеником,
Но стал поэтом.
Не с той ноги ты, наверно, встал;
Пошёл не в ногу.
И вдруг, от сверстников приотстав,
Увидел бога.
Ты зря приперся на карнавал
К сухому древу.
Ты в каждой встречной опознавал
Лилит и Еву.
Любовь любовью, но вам не быть
Счастливой парой –
Непросто строить домашний быт
С одним из парий.
«Сойдутся двое почтить меня –
Я буду третьим».
Твой школьный друг партбилет сменял
На челн и сети.
А ты в земные дела втравил Христа и Будду:
– Соображаете на троих?
Я третьим буду.
Благая весть – не предмет бесед
За рюмкой шнапса.
Четвертым в преф зазывал сосед;
Так мало шансов
Не оказаться водой седьмой,
Ногою – пятой…
Таким родился – с душой седой,
И совесть в пятнах.
Ты пепел мира с колен отряс
И диск очистил.
– Хотя б тринадцатым в Твой отряд
меня зачисли…
Недвижны глади небес и вод.
Лишь ворон каркал.
Дает по два урожая в год
Терновник в парке.
Молитва
Дай Бог нам прорастать сквозь нашу правоту
Как травы – сквозь гранитную плиту.
Дай Бог нам восемь жил – с терпением осла
Нести долги, которым несть числа.
Дай Бог нам немоты, покуда ищем путь –
Так просто ненароком обмануть…
Дай Бог нам сохранить до самого конца
Не крылья, но бесстрашие птенца.
Дай сил не прятать глаз перед Тобой сейчас.
И пусть забудут нас.
***
Вечерами, когда луна повисает багровым шаром,
Нет-нет да и померещится деревенскому дураку:
Бледно-призрачный конь по Вселенной плетется шагом:
Ни к чему торопиться равнодушному седоку.
И летят под копыта лепестки одичавших вишен,
И смолкают на полувздохе то девочка, то старик.
Битву с этим врагом для себя приберег Всевышний:
Даже самый отважный перед Смертью не устоит.
А дурак – он дурак и есть: ни забыть, ни сказать не может;
Он седлает прутик и скачет наперерез!
И в конце времен он окажется в войске Божьем,
Даст ему ничтожный, но решающий перевес!..
А наутро дурень на погосте роняет слюни
На коленях стоя перед чьим-то кривым крестом:
– Боженька, извини, мне опять помешали люди,
Поломали лошадку и силком затащили в дом.
***
…Ну вот и первый снег – разваренная пшенка,
Остывшая, да так, что куры не клюют.
Асфальт покрыт водой, как шкурка лягушонка.
Осенняя тоска. Осенний неуют.
Забраться на окно в промозглом коридоре,
Надолго отложить десяток нужных дел,
Смотреть на грязный пол – и вспоминать о море,
Которому пророк раздвинуться велел.
Легко пророком быть под солнышком Ливана,
А здесь небесный свет попробуй улови!
…Ну вот и первый снег – пародия на манну;
Еще один урок терпенья и любви.
Богомаз
Он пишет иконы в чулане без окон.
Соседи, возможно, смеются над ним.
Согласно канону – каштановый локон,
Суровые губы, сияющий нимб…
Покуда женьшень не иссякнет в аптеке,
Пока в магазинах хватает холста,
Тайком от прабабки, бывавшей в Артеке,
Он гробит глаза над глазами Христа.
Привычки аскета: перловкой питаться,
А пиво – не чаще, чем в месяц разок.
Рублев не Рублев, но рублей за пятнадцать
Водилы согласны купить образок.
Одна Богоматерь в А-третьем формате
И… как его там?.. Иоанн или Марк? –
Глядишь, за квартиру он к сроку заплатит
И, может быть, сводит семью в зоопарк.
Кто знал свое место, но знал себе цену –
Плюет на соблазны земного пути.
Чем дальше, тем строже он следует дзену;
Он молча рисует с пяти до пяти.
А всякая чушь про служение людям
Давно позабылась, как утренний сон.
Он выбрал работу, которую любит.
Он пишет иконы. Он будет спасен.
***
Когда Отец пришлет по наши души,
Мы смоем грим и в зале свет потушим.
Мы снова обещания нарушим
И не вернемся вовремя домой.
Поймем себя, ошибки подытожим,
Простим врагов, и навсегда отложим
Укоры тем, кто нам всего дороже.
А время будет мчаться по прямой.
Свою тоску доверив бездорожью,
Мы просто исполняли волю Божью.
И обернулась величайшей ложью
Поэзия от первого лица.
По сути дела, нам гордиться нечем:
Что пламя зажигают наши речи,
Что тяжесть крыльев распрямляет плечи –
Естественно для воинов Творца.
Под серыми от смога небесами
Свою судьбу мы набело писали.
Наш мир не избалован чудесами,
Но нам благодарить не надоест
За призрак ивы в озере тумана
И за котенка в уголке дивана,
За блеск и черноту обсидиана,
За луч клинка и за крылаты