В неделю о мытаре…
Снова мытарь… Снова фарисей…
Вновь боюсь поста и чаю чуда –
Что придет, как будто ниоткуда,
В сердце оправданье жизни всей:
Что путем Великого поста
Я пройду – и строго, и прекрасно,
И в душе моей светло и ясно
Воссияет Знаменье Креста…
Стоит ли бесплодность осуждать
Чаяний – сколь светлых, столь наивных?
Может, изольется благодать –
Но ее смогу ли не отринуть?
Ироничное
А может, все наоборот, и мытарь впереди,
А фарисей – там, у ворот, ярится: «Погоди!
Я научу тебя, наглец,
Как лезть вперед других овец!»
Постовое
Есть предпасхальность в постовой тиши
И есть предел пасхального веселья,
Когда душа не Бога, а похмелье
Лихих страстей найдет в своей глуши…
Хочу взлететь… И, кажется, лечу…
Но знаю, все окончится паденьем,
Ведь в сердце о себе лишь песнопенье,
Хоть от себя очиститься хочу,
Но не снести чистительных скорбей
От благотворно-пакостных людей.
Лествица
Пройти по огненным ступеням,
Не опалив свои стопы,
Не сможет ни герой, ни гений…
Нет каменистее тропы,
Ведущей ввысь меж скал Синая.
Подобьем восхожденья к раю
Сей путь для поколений стал…
Кто не устал?.. Кто не упал?..
На этих огненных ступенях
Смирится и герой, и гений.
Благовещение
Весь мир сейчас в Девических руках.
Она взирает кротко, с изумленьем.
Миг – и польется ангельское пенье
В воспрянувших надеждой небесах.
И будет Свет. Сойдёт на землю Бог.
История вдруг обратится в чудо.
А дальше – Крест. Разбойники. Иуда.
И Пасха – как Начало и Итог.
Моление о Чаше
Благоуханная ночь.
Тихая светит луна.
Слышно, как птицы поют,
Только в саду тишина.
Птицы не смеют воспеть,
Внемлет молитве весь сад,
Внемлют деревья и твердь;
Только апостолы спят.
Молится тихо Господь
В поте лица Своего,
Просит, чтоб Чаша сия
Все ж миновала Его…
«Впрочем, да будет на всё
Воля святая Твоя…»
Капает кровь на Лицо,
Внемлет молитве земля.
Скоро придёт ученик…
«Радуйся – скажет – Равви!»
Вскоре затем зазвучат
Страшные крики – « Распни!»
Спит человеческий род.
А в Гефсиманском саду
Молит о Чаше Господь
С ликом в кровавом поту.
Разбойник на кресте
Жил человек, казался добрым,
У всех в любви;
Но на земле не вечно счастье,
Он пал, увы…
И все забыли о бедняге,
Вздохнув, ушли;
К разбитой жизни передряге
Не снизошли;
Остались в чистоте надменной
И высоте,
Оставив грешному – за дело –
Смерть на кресте.
И лишь один Господь поможет
В святые дни
Тому, кто скажет: «меня, Боже,
Ты помяни».
Пьета
Мне душой не объять,
Не понять до конца
Богородицын плач
У святого лица…
И Сыновний Ответ
На Отцовский Закон…
Богородицын плач,
Материнский поклон…
Как, поднявшись на Крест,
Все покрыла Любовь:
Все безумье окрест –
Игры плоти и слов…
Как дорога ведет –
До Горы и за край,
Сквозь прощенье и боль,
По Голгофе – и в рай…
Крестный путь
«Святый Боже,
Святый Крепкий,
Святый Бессмертный…»
За гробом шествуя Христа,
Хороним Бога, и уста
Привычно тянут «Святый Боже»…
Так понесут меня и вас,
И будет близким горек час –
У всех все схоже.
Границы неба и земли
Привычно стерты, но внемли:
Разверсто небо.
Мы «Святый Боже» возгласим –
А Он лежит наг, недвижИм,
Как будто не был
Он Чудотворцем и Врачом…
Тупым истерзан палачом,
Распято тело…
Мы «Святый Крепкий» воспоем…
Вот хор прошествовал в проем,
На паперть вышли…
Он – «Святый Крепкий», но лежит
Оплеван, мучен и убит –
«Святый Бессмертный»!..
Он здесь, и смерть побеждена,
Ликует яркая весна –
Но сколько боли!
Воскреснет. «Радуйтесь!» — завет.
Но облегченья тягот нет
В земной юдоли!
Круговорот времен и дней:
То пост, то Пасха, сколько в ней
Надежды вечной…
Но будни властной чередой
Ведут через печалей строй,
И нет беспечных.
Бог вечно прав и вечно свят,
Но Он Господь нам, а не брат,
Отец Небесный…
Иная мера у Него,
И путь пасхальный оттого
Всё тот же – крестный…
Открытка к Пасхе
Желаю воскреснуть душой в Воскресенье
И в радости светлой над миром парить,
Желаю забыть все печали, сомненья
И искренне Господа благодарить;
Чтоб счастье твое, как звезда, воссияло;
Чтоб Бог был с тобою всегда и везде,
В молитве душа чтоб к Нему возлетала
И пела в любви и святой чистоте.
Красивые строки. Наивные фразы.
«Желаю любви и святой чистоты…»
Не лучше ль сказать просто, честно и сразу:
«Дай, Господи, сил донести нам кресты!»
Легенда о комарах
Говорят, в ночь под Пасху комары не кусают,
Вспоминая Рай Божий, где был пищей нектар…
Говорят, ночь под Пасху комары вспоминают,
Как последний от Бога им посланный дар.
Так и грешное сердце отринет земное,
Возмечтает о Небе, где молитвы полет…
И заплачет душа о желанном покое,
И покажется, будто Господь снизойдет.
Но не может комарик остаться без пищи,
Нам же трудно «свое» уступить без борьбы.
Плачет бедное сердце, смирения ищет,
Но не может отдаться распятью Судьбы.
Пасха
Дай нам Бог настоящей Пасхи –
Светлой-светлой, духовной, святой…
Сокровенной Господней ласки,
Где душа обретет покой…
Воскресение Петра
То же море, та же рыба – это Ты, Христе!
Словно не было распятья, муки на Кресте;
Словно мы Тебя впервые видим в эти дни;
Словно Ты и мы – живые, мы с Тобой – одни!
Нет еще толпы народа, и Иуда злой
Не пошел по пыльным стогнам следом за Тобой…
Ты – не распят, я же – верен, и не знаю сам,
Что, поддавшись страху смерти, Жизнь свою предам…
Сети рвутся от улова. Ты – Создатель мой!
Я готов уйти от крова, от семьи родной…
Но прошли три светлых года, я уже не тот…
Подсекла земли природа сердца ввысь полет.
Рыбы в неводе трепещут, как моя душа.
Не идти уж мне по водам, но плыву, спеша.
«Любишь ли? – Ты, Боже, веси!..» — Сердце замерло…
(Улетело б птицей в небо, если бы могло)…
На костре печется рыба… Неужели Ты
Протянул мне вновь десницу с этой высоты?..
Возвращение надежды, смысла бытия…
Боже мой, мы снова живы! Ты воскрес, и я!..
Аллюзия
«Мы меняем души, не тела»
(Н.С. Гумилёв)
«Мы меняем души, не тела» —
Там ещё регистров двадцать восемь!
То на сердце слякотная осень,
То душа молитвою светла.
То она летит к своей звезде,
Отвергая плоти притяженье,
То бунтует, слыша о служенье,
И боится мысли о кресте.
«Мы меняем души, не тела» —
Как остаться с тою, что добрее?
Пусть душа очистится, созреет,
Укрепится – и не помнит зла.
Клименты
Огромный сад, сбегаюший к реке,
Старинный храм и тихое селенье,
Гармоника играет в отдаленьи,
А сердце без печали, налегке.
За ближним лесом пять старинных сел,
Чуть дальше – городок с большим собором,
Казанский монастырь за тёмным бором
И полевой ликующий простор.
Покой смиренной Матушки-Руси,
Распахнутое детство мирозданья.
Природа, Бог и мы – Его созданья.
И все, что хочешь, просто попроси.
2020
Забывая обрывки снов,
Продираясь в осколках фраз,
Я ищу лишь Твою любовь,
Мне все прочее не указ.
На экранах клубится мир,
В водоёмах ложится лёд,
Забивая души эфир,
Интернет – словно липкий мёд.
За окошком бушует шторм –
Непривычная тишина.
Страх не ставят теперь в укор,
Боль свою я забыть должна.
Но выходит, что сыплю вновь
Соль на раны и в чай – чабрец.
Подозрительна жизни новь:
Может, миру грядет конец?
Да, похоже, уже конец
Надвигается, словно мрак;
Тишиной за окном Отец
Снаряжает сердца на Брак…
Ты убога, моя душа,
Где тебе удержать венец?
Твоей боли цена в грошах…
Укрепи же меня, Отец!
Пьета
Мне душой не объять,
Не понять до конца
Богородицын плач
У святого лица…
И Сыновний Ответ
На Отцовский Закон…
Богородицын плач,
Материнский поклон…
Как, поднявшись на Крест,
Все покрыла Любовь:
Все безумье окрест –
Игры плоти и слов…
Как дорога ведет –
До Горы и за край,
Сквозь прощенье и боль,
По Голгофе – и в рай…
Блж. Матрона
У Матронушки очередь вьется.
Каждый просит её о заветном.
У кого-то слеза тихо льётся,
А душа наполняется светом.
А душа наполняется верой,
Что поборет грехи и невзгоды,
И букеты в руках – словно верба
В воскресенье Господнего входа.
Нам найти б этот вход в свое сердце,
Чтоб душою навек отогреться,
Чтобы сладкое пламя моленья
Не потухло в житейских волненьях,
Чтоб за словом и дело свершалось,
Чтобы в Боге жилось и дышалось.
Пюхтица
Холодно Младенцу на иконе.
Твердь роняет снег.
Время умиряется: в поклоне
Замедляет бег.
Ель под звездной ношей клонит ветви,
Верхом – в небесах.
Сучья дуба, как ступени лествиц…
Инея краса…
Пюхтица. Иначе – Кюремяэ.
Журавлиный крик.
Дни моленья – как снежинок стая.
Как единый миг.
Память сохранит их белой гладью
Снежной чистоты.
Но по этой глади ровной рядью
Вышиты кресты.
Расставание
Время и пространство – кандалы,
Что сковали нас с грехопаденья.
И мятется бедное творенье,
Постигая правила игры.
Колокольный звон летит к звезде
И в Москве, и в снежном захолустье,
А душа заходится от грусти,
Что не может пребывать везде.
Времени суровая рука
Нас уводит от того, что мило.
То, что есть – уже почти что «было»,
То, что с нами – с нами лишь пока.
Время и пространство – кандалы,
Что сковали нас с грехопаденья.
В Вечности искать отдохновенья
Приучают правила игры.
Галилея
Я Тебе молиться не умею…
Мне б родиться много лет назад…
Белый камень, звезды; Галилея
Вся цветет, как заповедный сад…
И к ногам припавши Иисуса,
Магдалина, слушая, молчит;
Все соблазны, горечи, искусы
Затопили слов Его лучи…
Если бы могли – сошли б на землю
Звезды с поднебесной высоты,
Потому что, не оставив Неба,
Меж людей вселился, Боже, Ты…
Рождество Богородицы
Шли столетья в сонном ожиданьи,
Исцеленья жаждало творенье,
И копились тайны мирозданья,
И таилось теплое моленье
О явленьи Божия Мессии,
О спасеньи от земных борений,
И почти что как сейчас в России
Нападало множество сомнений…
И века уже сливались в эры,
И казалось: Бог забыл и медлит.
***
На рассвете распустилась роза,
Чье соцветье снежных гор белее,
Господом сокрыта от мороза,
Чтоб цвести в смиренной Галилее.
Этой чистоты необъяснимой
Жаждало столетьями творенье:
Дева Купиной Неопалимой
Восприяла Боговоплощенье.
Прозрение
В этой жизни каждая слезинка
Станет каплей солнечной росы,
Славят Бога горы и былинка,
И во всем – Отец, и Дух, и Сын.
Не напрасен скорбный путь России,
Хоть, что будет, – нам не угадать;
С нами Бог. Иного нет мессии.
Нам же – только б в вере устоять.
Устоять. Не выдать. Не согнуться.
Выбрать крест спасенья во Христе.
С испытаньем нам не разминуться:
Воин – со щитом иль на щите.
А быть может, все и обойдется…
Только ровный путь – все тот же бой.
Потому что верным остается
Только тот, кто справился с собой.
Яблочный Спас
В этой нежной акварели вечера,
Изнутри подсвеченной луной,
Я пройду по краю, незамеченной –
Ты не заговаривай со мной.
Источает сад благоухание,
Тишина от стрекота цикад,
Наливаясь лунным осиянием,
На деревьях яблоки висят.
Этих яблок и луны значение
Я услышу – шепотом в ночи:
«Скоро будет день Преображения,
Но пока об этом ты молчи».
В нашей жизни – будничном кружении
(Так уж, видно, Богом суждено)
К памяти о дне Преображения
Нам простое яблоко дано.
Крещенское утро
Шел крупный снег. Метель в проулках пела.
По предрассветной каменной Москве,
По улицам из соли и из мела,
Где каждый, средь людей, один в себе,
Спешила я, как все, к заветной цели:
Заполучить свое (пока не съели).
А над столицей, смогом, проводами,
Немного выше шапок облаков,
Шло построенье. Ровными рядами
Вооруженных ангельских полков
Командовал архангел златокрылый;
Звучал неизреченный трубный глас,
Невидимый рассвет вставал над миром:
То приближался Литургии час.
И ангелы-хранители светлели,
И, научая думам неземным,
Своим беспечным чадам тихо пели,
А может быть – кричали и – скорбели,
Что большинство останется глухим.
И ангел мой хранитель кротко верил,
Что я услышу – ведь иду же в храм –
Как с жалостью, любовью и доверьем
Небесное заглядывает к нам…
И в шапках, капюшонах, шубах, лицах –
В многоголовой гидре суеты –
Я различу прошенье: помолиться,
Чтоб, Господи, нас всех услышал Ты.