Ной
Земля молода, в ней упрямая нега,
Теплы небеса и манят пеленой,
Зачем же кедровое тело ковчега,
Поставил на брег недоверчивый Ной?
С утра облачился в льняную рубаху,
Денек безмятежный на все времена,
Умыты росою библейские страхи,
Пророки вздремнули, хлебнувши вина.
Смеется над ним молодая природа,
Бросает к ногам изобилье плодов,
И воины гордо идут из похода,
Ведут на веревках коров и рабов.
Купцы суетятся в торговом угаре,
Артельщики строят из камня дома.
А он все твердит: каждой твари по паре,
И все собирает в мешки семена.
Рождество
Снега метут в замшелый ельник,
На лики пал небесный свет,
Идет рождественский сочельник,
В златые веси разодет.
Стекло под теплою ладонью,
Оттает в ласковые дни.
И праздник бередит гармонью,
Тревожит сельские огни.
Еще не чудо, просто будни,
Сейчас войдут волхвы под кров,
Младенца шелковые кудри,
И снова победит любовь.
Земля становиться просторней,
Не спит Мария до поры,
Покой великий в мире горнем,
Дает чудесные дары.
В хлеву соломы колкий воздух,
Овчина, ясли, полумгла,
Чернеют мокротою ноздри,
Неравнодушного вола.
И ничего еще не значит,
Рожденья таинство, когда,
Незримый ангел тихо плачет
От счастья и горит звезда.
Щепа
Что было? Слово изречение,
И тот час зародился свет.
Примет особых назначение,
Течение библейских лет.
Возрадуюсь в тиши безветренной
Где пастушок плетет венок,
Под сенью ивы полдень жертвенный,
и волк матерый спит у ног.
Поступками не правят правила,
Ведя на узкую тропу.
Брат, повстречавший утром Авеля,
Сжимает острую щепу.
Видения
От ночных, непрочитанных бдений
Бьет в ладоши большая луна,
Разругались фрагменты видений
Не на ночь, а на все времена.
Друг на друга, столпившись, орали
Призрак призрака драл за власы,
Просто сытую жизнь выбирали
Все как мы, и сопели носы.
И над всем – ощущенье озноба,
Как одели в сырое белье,
И летали на крышке от гроба,
На весы бросив сердце мое.
Будет долго оно колотиться,
К равновесию чаши сведя,
Память выше – летает как птица,
Голоса уходящих будя.
Вот она, правда жизни тупая,
Бытия указующий перст.
Откупаюсь от них, отступаю,
И целую серебряный крест.
Посох
В полях безбрежных и туманных,
Дорогами в дожди и зной,
Бреду к земле обетованной,
Сквозь долгий день и мрак ночной.
Дан жизни суковатый посох,
В смоле вишневых янтарей.
Безмолвие пути, как способ,
Уйти за кромку будних дней.
В небесную стремиться полость,
Кровь вечности устав болеть.
Небрежен свет, в нем только вольность,
Которую дано воспеть.
Леса, что вторят мне устами,
Бессмертно на пути стоят,
Туда, где даль встает вратами,
В невидимый небесный град.